— Эйерис думал, что если я рядом, то ему ничто не угрожает. — Сказал он, обращаясь к трупу отца. — Правда смешно? — Лорд Тайвин тоже так думал. Его улыбка стала шире, чем раньше. — «Кажется, ему нравится быть мертвым».

Странно, но он не чувствовал скорби. — «Где же слезы? Где мой гнев?» — Джейме Ланнистер редко испытывал недостаток гнева. — Отец, — продолжил он разговор с трупом. — Ты сам говорил мне, что слезы у мужчины — признак слабости, поэтому не жди, что я расплачусь.

Тысячи лордов и леди успели пройти этим утром мимо катафалка, и несколько тысяч простолюдинов вечером. На них были траурные одежды и скорбь на лицах, но Джейме подозревал, что многие в тайне злорадствовали видя павшего великого человека. Даже на западе Лорда Тайвина скорее уважали, чем любили, а в Королевской гавани еще не забыли осаду.

Из всех скорбящих грандмейстер Пицелль выглядел самым неистовым. — Я служил шестерым королям, — сказал он Джейме после второй службы, подозрительно обнюхивая тело. — Но здесь перед нами лежит самый великий человек из тех, кого я знал. Лорд Тайвин не носил короны, но он был именно таким, каким должен быть король.

Без бороды Пицелль выглядел не только старым, но и дряхлым. — «Обрить его было самой жесткой из всех шуток Тириона», — решил Джейме, который знал, что такое потерять часть себя. Ту часть, которая делала тебя тем, кто ты есть. Борода Пицелля была волшебной — белоснежной и мягкой как шерсть ягненка. Роскошная поросль покрывала щеки с подбородком и доходила почти до пояса. Грандмейстер хотел, чтобы ее остригли когда его будут хоронить. Она добавляла ему ауру мудрости, и скрывала под собой все сомнительные вещи: обвисшую кожу под старческим подбородком, маленький безвольный и беззубый рот, бородавки, морщины и старческие пятна во множестве украсили его лицо. И хотя Пицелль пытался отрастить ее вновь, ему это явно не удавалось. На морщинистых щеках и слабом подбородке отрастали какие-то отдельные клочки, такие тонкие, что Джейме видел сквозь них розовую кожу.

— Сир Джейме, в свое время я видел много ужасных вещей. — Заявил старик. — Войны, битвы, убийства и довольно глупые… Я был еще мальчишкой в Старом городе, когда серая хворь выкосила половину города и три четверти Цитадели. Лорд Хайтауэр сжег все корабли в порту, запер все ворота и приказал стражам убивать всех, кто попытается сбежать, будь то мужчина, женщина или грудной младенец. Едва хворь прошла стороной, они его убили. В тот же день, когда был снова открыт порт, его стащили с лошади, и перерезали горло ему и его младшему сыну. По сей день в Старом городе плюются при упоминании его имени, однако Квентон Хайтауэр всего лишь выполнял свой долг. Твой отец был человеком той же закалки. Человеком, который просто выполнял свой долг.

— Стало быть, поэтому он выглядит таким самодовольным?

От поднимающихся трупных испарений глаза Пицелля слезились. — Плоть… когда плоть усыхает, мускулы твердеют и натягивают губы. Это не улыбка, а просто… усыхание, только и всего. — Он смахнул слезы. — Прости меня. Я очень устал. — Тяжело опираясь на свою трость, Пицелль медленно побрел к выходу. — «Он тоже умирает», — понял Джейме. Не удивительно, что Серсея считает его бесполезным.

Если уж быть до конца честным, его милая сестричка половину двора считала либо бесполезными нахлебниками либо изменниками. Что Пицелля, что Королевскую гвардию, туда же относились Тиреллы, сам Джейме… и даже сир Илин Пейн, служивший палачом немой рыцарь. Подземелья были в его ответственности, поскольку он являлся олицетворением Королевского Правосудия. Лишившись языка, Пейн почти не появлялся в подземельях, оставив эту службу своим подчиненным, но Серсея все равно винила его за побег Тириона. — «Это была моя работа, а не его». — Едва не сказал ей Джейме. Но вместо этого он пообещал выбить правду из начальника тюремщиков, сутулого старика по имени Реннифер Лонгвотерс.

— Вижу вы удивлены, как это мне досталось столь громкое имя? — прокудахтал старик, когда Джейме впервые пришел его расспросить. — Это древнее имя. Эт’ правда. Не привык кичиться, но в моих венах есть капля королевской крови. Она досталась мне от принцессы. Мой отец рассказывал мне нашу историю, когда я еще ходил пешком под стол. — Лонгвотерс давно вырос из того возраста, когда ходят пешком под стол, особенно если судить по старческим пятнам на голове и белым волосам, растущем на подбородке. — Она была прекраснейшим сокровищем Девичьей Башни. Она разбила сердце великому адмиралу лорду Оакенфесту, хотя он был женат на другой. Она назвала своего сына именем бастарда «Вотерс (Воды)» в честь его отца, и он вырос великим воином, как и его сын, который добавил к своему имени приставку «Лонг (Длинный)», чтобы все знали, что он сам всего добился в жизни. Так что во мне живет маленький дракон.

— Да уж. Я едва не спутал тебя с Эйегоном Завоевателем. — Откликнулся Джейме. «Вотерс» было обычным именем для бастарда в заливе Черноводной. Так что Лонгвотерсы скорее всего были потомками какого-нибудь мелкопоместного рыцаря, а не принцессы. — Однако, у меня есть более неотложные дела, чем выяснять твое происхождение.

Лонгвотерс кивнул. — Сбежавший заключенный.

— И пропавший тюремщик.

— Раген. — Уточнил старик. — Он младший надзиратель. Он отвечал за третий уровень. Темницы.

— Расскажи мне о нем. — Пришлось попросить Джейме. — «Проклятый фарс». — Он отлично знал, кем был Раген, даже если Лонгвотерс этого не знал.

— Неопрятный, небритый, матершинник. Мне он не нравился. Эт’ правда, могу поклясться. Раген уже был тут когда я появился тут впервые двенадцать лет назад. Он получил назначение при короле Эйерисе. Но нужно заметить, парень бывал тут не часто. Я упоминал в моих отчетах, милорд. Я почти уверен, что упоминал, даю слова человека, в жилах которого течет королевская кровь.

«Еще раз упомянет свою кровь и я лично проверю, какой у нее цвет», — решил Джейме. — Кто читал эти отчеты?

— Они определенно должны были попадать на стол мастеру над монетой, и копии к повелителю шептунов. И их все читают главный надзиратель и Королевское Правосудие. У нас тут так заведено. — Лонгвотерс почесал нос. — Но Раген всегда оказывался на месте, когда в нем была необходимость, милорд. Темницы используются редко. Перед младшим братцем вашего лордства, у нас какое-то время был грандмейстер Пицелль, а перед ним предатель лорд Старк. До него были еще трое, простолюдины, но лорд Старк отдал их Ночному Дозору. Я не одобряю подобных вещей. Считаю, что не стоило отпускать ту троицу, но бумаги были в порядке. Это я тоже упомянул в своем отчете, если вас это интересует.

— Расскажи мне о тех двух надзирателях, что проспали.

— Надзирателях? — Фыркнул Лонгвотерс. — Какие они надзиратели? Они простые ключники. Казна оплачивает ставки на двадцать ключников, милорд, по полной, но за все время, пока я здесь их никогда не было больше двенадцати. Предполагается, что нам нужны еще два младших надзирателя, по двое на каждый уровень, но у нас только трое.

— Ты и двое остальных?

Лонгвотерс снова фыркнул. — Я начальник над младшими надзирателями, милорд. Я стою над ними. И в мою задачу входит вести записи. Если милорду захочется проверить книги, он увидит, что в них верны все цифры до единой. — Лонгвотерс заглянул в лежавшую перед ним раскрытую книгу. — Сейчас у нас четверо заключенных на первом уровне и один на втором, вдобавок к младшему брату вашего лордства. — Старик нахмурился. — Который, если быть точным, сбежал. Н-да, верно. Нужно его вычеркнуть. — Он вытащил перо и принялся его острить.

«Шесть заключенных», — Горько подумал Джейме. — «А мы платим за двадцать ключников, шесть младших надзирателей, за начальника над младшими надзирателями, за надзирателя и сира Королевское Правосудие».

— Я хочу расспросить тех двоих.

Реннифер Лонгвотерс отложил перо и с сомнением уставился на Джейме. — Расспросить их, милорд?

— Ты расслышал верно.

— Так и есть, милорд. Я слышал, что вы сказали, но… милорд может, конечно, может расспрашивать кого угодно, эт’ верно, и не мне указывать кого можно расспрашивать, а кого нельзя. Но, сир, если говорить на чистоту, не думаю, что они вам ответят. Они мертвы, милорд.